Люди говорят

Любить свою власть, это всё равно что любить палку, что тебя бьёт! И здесь маркиз де Сад вместе с Леопольдом фон Захер-Мазохом могут отдыхать, а вместе с ними и Чарльз Дарвин тоже…

Власть не должна быть выше своего времени, иначе там, внизу, наступит кровавое безвластие, а виновата во всём будет опять Власть...

Даже когда все давно уже перестали аплодировать, упорно продолжал бить в ладоши! Хотел и здесь не быть как все, может кто в Президиуме и отметит и даст хотя бы с краешку посидеть...

Те, кто борется с властью, хочешь - не хочешь должны хоть малость придерживаться законов, хотя бы своих собственных! А те, кто не борется с властью, имеют редкую возможность не придерживаться вообще никаких законов и безнаказанно лезть напролом...

Парни безобразно задирали нос, потому что они были уже не просто парни, а Избранники народа! И никакой народ был им больше уже не указ...

Когда снова пришли к Власти, поняли, что сделали великую глупость и теперь придётся, пока опять не отнимут, и дальше тянуть эту суровую лямку! А по возможности и дальше рулить исключительно под себя...

Ручная демократия достигла таких высот, что прекрасно подменяла собой практически всё остальное! Так что праздничный балдёж был как никогда, и никакая другая демократия была уже больше не нужна...

Что-то одно, потому что чего-то два, это уже почти что демократия!..

Когда накатила демократия, регулярное общение с народом превратилось в хорошую предвыборную традицию! А та с каждыми выборами всё больше вырождалась в здоровый демократический рефлекс...

Столько всего наобещал своим избирателям, что те в один голос стали кричать: „Хватит! Хватит! Куда нам всё это девать?“. И их, бедняжек, можно было понять…

Даже будучи большим начальником, всегда оставался маленьким человеком! А это лишний раз говорило о его скрытом демократизме и не менее скрытой большой душе, которую, пока он был жив, держал ото всех в большом секрете...

Любил своим подчиненным всю правду-матку резать им прямо в глаза! А потом их за это же и прощать...

Даже не знал, что о себе и подумать, когда вышел на пенсию, и не стало у него его привычных секретарей...